Дневник Геббельса
Apr. 8th, 2008 11:49 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mincao2 апреля 1945 года, понедельник
[с. 1-20; с. 21-45 (?) отсутствуют]
предыдущий день
На Восточном фронте Советы продолжают свои массированные атаки на венгерском и словацком участках. Между западной оконечностью Балатона и Дравой, фронтом на юг и на запад, к германской границе, создана оборонительная позиция, охватывающая район нефтедобычи у Надьканижи; большевики безуспешно пытаются прорвать ее. К юго-западу от Сомбатхея противник вышел к германской границе. Наступая с выступа...[и так далее]
Оценка противником боевого духа немецких войск весьма неодинакова. Одни заявляют, что наши солдаты все еще оказывают фанатическое сопротивление; это относится, по-видимому, прежде всего к участку фронта на Нижнем Рейне. Другие утверждают, что никакого сопротивления уже вообще не ощущается. Население некоторых городов ведет себя превосходно, оказывая не только военное, но и моральное сопротивление. Противник в этой связи особо выделяет население Ашаффенбурга и Гейдельберга. В Гейдельберге жители проявляют по отношению к противнику открытую враждебность.
Обстановка на Западном фронте продолжает серьезно обостряться, и сейчас ее можно охарактеризовать как просто отчаянную. Теперь противник добился свободы маневра также в районе Нижнего Рейна, так что и здесь следует ожидать исключительно угрожающих и непредвиденных событий. Возможно, к вечеру противник охватит Рурскую область с обоих флангов.
Примерно в полдень мне звонит Кессельринг и докладывает, что нам придется обождать еще три — четыре дня, прежде чем начнут давать результаты наши широкомасштабные мероприятия. До тех же пор никаких существенных изменений в нашу пользу не может быть. Тем не менее Кессельринг в хорошем настроении. Он оценивает положение как вполне надежное и достаточно ясное, и в его тоне не заметно ни тени пораженчества. Он заверяет меня также, что под действием нашей пропаганды поведение гражданского населения несколько улучшилось. По его словам, Мюллер справляется со своей задачей великолепно. Ему даны широчайшие полномочия, с тем чтобы он использовал все имеющиеся в западных областях средства и возможности пропаганды. Кессельринг отныне будет каждый день звонить мне и давать краткий отчет об обстановке. У меня такое впечатление, что в своем штабе он полный хозяин и не позволяет себя обманывать. По предложению Мюллера он распорядился распространить как в войсках, так и среди гражданского населения листовки, в которых гражданское население призывает солдат продолжать упорно сражаться. Эти листовки вручают солдатам подростки. Кроме того, Кессельринг обратился к сражающимся войскам с воззванием, в котором вкратце разъяснил, что сейчас вообще происходит и почему они должны при любых обстоятельствах проявлять стойкость. Я объясняю Кессельрингу нынешнюю политическую ситуацию, что для него, безусловно, представляет исключительный интерес. Все наши военные руководители ныне убеждены в том, что следует обратиться к политическому оружию, чтобы положить конец становящемуся почти отчаянным развитию военной обстановки. Но это легче сказать, чем сделать, и прежде всего потому, что у нас нет достаточно солидного дипломатического представителя для ведения переговоров. Рассматривать всерьез Риббентропа в этом качестве не приходится.
Деятельность нашей организации «Вервольф» уже вызвала в стане врага немалый испуг. Появился явный страх перед Германией, охваченной партизанской войной, что, как полагают наши противники, заставит Европу еще долгие годы пребывать в состоянии величайшего беспокойства. Тем не менее никто ничего не делает, чтобы как-то пересмотреть прямо-таки безумные планы уничтожения Германии. Немецкому народу предвещают продолжительный, многолетний голод. В роли перевоспитателей немецкого народа собираются выступать американцы. Они хотят закрыть немецкие школы и взять в свои руки организацию образования и воспитания немцев. Кроме того, предполагается осуществить план Моргентау, по которому Германия должна быть превращена в сплошное картофельное поле и ко всему прочему немецкий народ должен будет в принудительном порядке отправлять своих подлежащих воинской повинности молодых людей в качестве рабочего скота в страны противника, а также выплачивать репарации; короче говоря, каждый может выбирать, как для него предпочтительнее быть приконченным. Мы живем в такое сумасшедшее время, когда человеческий рассудок совершенно помутился. Он вообще уже никак себя не обнаруживает. Циничные угрозы противника не поддаются описанию. Они не только ничем не заслужены, но и начисто лишены всякого здравого человеческого смысла. Но разве это волнует Рузвельтов и Черчиллей? Они сейчас на вершине военного триумфа и считают, что могут позволить себе не обращать внимания на соображения человеческого разума.
Правда, их горячие головы несколько остужает своим поведением Кремль. Англичане и американцы отклонили его предложение признать Люблинский комитет в качестве законного правительства Польши и позволить тому участвовать в Сан-Францисской конференции. Они объясняют это прежде всего тем, что Сталин не выполнил данного в Ялте обещания реорганизовать Люблинский комитет и не разрешает въезжать на польскую территорию ни представителям англо-американской прессы, ни делегациям ЮНРРА. Сталин наверняка ответит на это резкой мерой. Он уже сделал позавчера через ТАСС соответствующее заявление, достаточно твердое по тону и выражениям, чтобы оно не прошло мимо ушей ни в Англии, ни в Америке. США теперь полностью понимают бесперспективность запланированной ими конференции в Сан-Франциско и пытаются добиться ее отсрочки. Они совершенно точно знают, что эта конференция вызовет серьезный политический хаос, особенно в связи с тем, что данное Сталину на Ялтинской конференции обещание закрепить за Советским Союзом три голоса вызвало у американской общественности бурю негодования. В результате Рузвельт попал впросак во внутриполитическом отношении. Его обвиняют не столько в том, что он пообещал Советам три голоса, сколько в том, что этот тактический маневр осуществлялся в обстановке излишней секретности. Теперь американские газеты открыто говорят о конфликте со Сталиным; этот конфликт мрачной тенью лег на предстоящую конференцию в Сан-Франциско. У Сталина нет ни малейшего намерения ввязываться в войну на Тихом океане. Ведь тогда, принимая во внимание еще и европейские причины возможного конфликта, вполне вероятно возникновение третьей мировой войны.
Дебаты на эту тему носят более серьезный характер в Соединенных Штатах, нежели в Англии. В Англии же в настоящее время все охвачены ликованием по поводу победы. Черчилль заинтересован главным образом в том, чтобы отвлечь внимание английской общественности от исключительно острых политических разногласий и сосредоточить его на военных событиях. Во всяком случае, политический кризис зашел сейчас настолько далеко, что уже одно это становится для нас достаточной причиной быть стойкими и ни в малейшей степени не поддаваться на вражеские уловки, направленные на то, чтобы вызвать у нас трусость и заставить пойти на капитуляцию.
Со своей стороны и Советы сейчас пытаются накопить достаточно козырей с помощью военных успехов. Так же как англо-американцы на западе, они быстро продвигаются по венгерской территории. Их войска уже пересекли большую часть австрийской границы и находятся на подступах к Грацу. Сталин, по-видимому, поставил перед Красной Армией цель овладеть к 25 апреля Веной, Прагой и Берлином. Значит, в ближайшие недели нам надо готовиться к чему-то еще более трудному. Пока что об улучшении критической обстановки на фронте не может быть никакой речи.
Что касается Праги, то она является объектом устремлений одновременно и для англо-американцев, и для Советов. Правда, Советы уже подготовили себе здесь почву в политическом отношении. На днях Бенеш был в Москве. Он уже формирует новое правительство и готов переселиться в Богемию или Моравию. Он уже выехал из Москвы.
Этот дряхлый политический бродяга полагает, что вновь близок к достижению своих дьявольских политических целей.
Нынешняя Пасха — самая печальная из всех, какие мне когда-либо приходилось встречать. Целый день меня буквально заваливают самыми тревожными донесениями из всех уголков рейха.
За последние сутки серия непрерывных воздушных налетов вызвала на территории рейха ужасающие опустошения. На этот раз особенно пострадал оказавшийся на очереди город Бранденбург.
У меня произошло серьезное столкновение с подполковником Бальцером, который в последнее время стал проявлять в определенной мере пораженческие взгляды и настроения, чем вызвал у меня немалое раздражение. Я призываю его к порядку и надеюсь, что по крайней мере в ближайшее время мне на него не придется жаловаться.
Благодаря экстренным мерам вечером первого дня Пасхи удалось наконец впервые наладить передачи радиостанции «Вервольф». Передатчик работает на старой волне Германского радио и имеет внушительную мощность. С программой первой передачи меня познакомили во всех подробностях, и я сам написал для нее исключительно революционное по содержанию воззвание, в котором совсем не ссылался ни на ход войны, ни на внешнюю политику военного времени. Вечером эта программа будет передана по радиостанции «Вервольф», а затем частично ретранслирована стационарными радиостанциями рейха. Программа производит превосходное впечатление. Она преисполнена революционного духа и, конечно, понравится многим слушателям. Я буду проводить передачи по каналу «Вервольфа» каждый вечер и надеюсь с их помощью сплотить всех активистов рейха в единое прочное содружество. Уж очень ободряюще действует этот общий тон, характерный для прежних времен борьбы. У меня есть намерение придать этой радиостанции и газете «Вервольф» такую же роль в борьбе немецкого народа за сохранение своей свободы, какую в свое время я отводил газете «Ангриф» в борьбе партии за власть. Я предполагаю достичь этим аналогичных успехов. Организация «Вервольф» сознательно обращается к политическому меньшинству стойких и упорных — этому железному наконечнику на свинцовом копье народа. Язык, которым она говорит, полностью приспособлен к нынешнему времени и соответственно будет…
[Здесь отсутствуют предположительно 25 страниц последующего текста записи от 2 апреля 1945 года.]
[с. 1-20; с. 21-45 (?) отсутствуют]
предыдущий день
На Восточном фронте Советы продолжают свои массированные атаки на венгерском и словацком участках. Между западной оконечностью Балатона и Дравой, фронтом на юг и на запад, к германской границе, создана оборонительная позиция, охватывающая район нефтедобычи у Надьканижи; большевики безуспешно пытаются прорвать ее. К юго-западу от Сомбатхея противник вышел к германской границе. Наступая с выступа...[и так далее]
Оценка противником боевого духа немецких войск весьма неодинакова. Одни заявляют, что наши солдаты все еще оказывают фанатическое сопротивление; это относится, по-видимому, прежде всего к участку фронта на Нижнем Рейне. Другие утверждают, что никакого сопротивления уже вообще не ощущается. Население некоторых городов ведет себя превосходно, оказывая не только военное, но и моральное сопротивление. Противник в этой связи особо выделяет население Ашаффенбурга и Гейдельберга. В Гейдельберге жители проявляют по отношению к противнику открытую враждебность.
Обстановка на Западном фронте продолжает серьезно обостряться, и сейчас ее можно охарактеризовать как просто отчаянную. Теперь противник добился свободы маневра также в районе Нижнего Рейна, так что и здесь следует ожидать исключительно угрожающих и непредвиденных событий. Возможно, к вечеру противник охватит Рурскую область с обоих флангов.
Примерно в полдень мне звонит Кессельринг и докладывает, что нам придется обождать еще три — четыре дня, прежде чем начнут давать результаты наши широкомасштабные мероприятия. До тех же пор никаких существенных изменений в нашу пользу не может быть. Тем не менее Кессельринг в хорошем настроении. Он оценивает положение как вполне надежное и достаточно ясное, и в его тоне не заметно ни тени пораженчества. Он заверяет меня также, что под действием нашей пропаганды поведение гражданского населения несколько улучшилось. По его словам, Мюллер справляется со своей задачей великолепно. Ему даны широчайшие полномочия, с тем чтобы он использовал все имеющиеся в западных областях средства и возможности пропаганды. Кессельринг отныне будет каждый день звонить мне и давать краткий отчет об обстановке. У меня такое впечатление, что в своем штабе он полный хозяин и не позволяет себя обманывать. По предложению Мюллера он распорядился распространить как в войсках, так и среди гражданского населения листовки, в которых гражданское население призывает солдат продолжать упорно сражаться. Эти листовки вручают солдатам подростки. Кроме того, Кессельринг обратился к сражающимся войскам с воззванием, в котором вкратце разъяснил, что сейчас вообще происходит и почему они должны при любых обстоятельствах проявлять стойкость. Я объясняю Кессельрингу нынешнюю политическую ситуацию, что для него, безусловно, представляет исключительный интерес. Все наши военные руководители ныне убеждены в том, что следует обратиться к политическому оружию, чтобы положить конец становящемуся почти отчаянным развитию военной обстановки. Но это легче сказать, чем сделать, и прежде всего потому, что у нас нет достаточно солидного дипломатического представителя для ведения переговоров. Рассматривать всерьез Риббентропа в этом качестве не приходится.
Деятельность нашей организации «Вервольф» уже вызвала в стане врага немалый испуг. Появился явный страх перед Германией, охваченной партизанской войной, что, как полагают наши противники, заставит Европу еще долгие годы пребывать в состоянии величайшего беспокойства. Тем не менее никто ничего не делает, чтобы как-то пересмотреть прямо-таки безумные планы уничтожения Германии. Немецкому народу предвещают продолжительный, многолетний голод. В роли перевоспитателей немецкого народа собираются выступать американцы. Они хотят закрыть немецкие школы и взять в свои руки организацию образования и воспитания немцев. Кроме того, предполагается осуществить план Моргентау, по которому Германия должна быть превращена в сплошное картофельное поле и ко всему прочему немецкий народ должен будет в принудительном порядке отправлять своих подлежащих воинской повинности молодых людей в качестве рабочего скота в страны противника, а также выплачивать репарации; короче говоря, каждый может выбирать, как для него предпочтительнее быть приконченным. Мы живем в такое сумасшедшее время, когда человеческий рассудок совершенно помутился. Он вообще уже никак себя не обнаруживает. Циничные угрозы противника не поддаются описанию. Они не только ничем не заслужены, но и начисто лишены всякого здравого человеческого смысла. Но разве это волнует Рузвельтов и Черчиллей? Они сейчас на вершине военного триумфа и считают, что могут позволить себе не обращать внимания на соображения человеческого разума.
Правда, их горячие головы несколько остужает своим поведением Кремль. Англичане и американцы отклонили его предложение признать Люблинский комитет в качестве законного правительства Польши и позволить тому участвовать в Сан-Францисской конференции. Они объясняют это прежде всего тем, что Сталин не выполнил данного в Ялте обещания реорганизовать Люблинский комитет и не разрешает въезжать на польскую территорию ни представителям англо-американской прессы, ни делегациям ЮНРРА. Сталин наверняка ответит на это резкой мерой. Он уже сделал позавчера через ТАСС соответствующее заявление, достаточно твердое по тону и выражениям, чтобы оно не прошло мимо ушей ни в Англии, ни в Америке. США теперь полностью понимают бесперспективность запланированной ими конференции в Сан-Франциско и пытаются добиться ее отсрочки. Они совершенно точно знают, что эта конференция вызовет серьезный политический хаос, особенно в связи с тем, что данное Сталину на Ялтинской конференции обещание закрепить за Советским Союзом три голоса вызвало у американской общественности бурю негодования. В результате Рузвельт попал впросак во внутриполитическом отношении. Его обвиняют не столько в том, что он пообещал Советам три голоса, сколько в том, что этот тактический маневр осуществлялся в обстановке излишней секретности. Теперь американские газеты открыто говорят о конфликте со Сталиным; этот конфликт мрачной тенью лег на предстоящую конференцию в Сан-Франциско. У Сталина нет ни малейшего намерения ввязываться в войну на Тихом океане. Ведь тогда, принимая во внимание еще и европейские причины возможного конфликта, вполне вероятно возникновение третьей мировой войны.
Дебаты на эту тему носят более серьезный характер в Соединенных Штатах, нежели в Англии. В Англии же в настоящее время все охвачены ликованием по поводу победы. Черчилль заинтересован главным образом в том, чтобы отвлечь внимание английской общественности от исключительно острых политических разногласий и сосредоточить его на военных событиях. Во всяком случае, политический кризис зашел сейчас настолько далеко, что уже одно это становится для нас достаточной причиной быть стойкими и ни в малейшей степени не поддаваться на вражеские уловки, направленные на то, чтобы вызвать у нас трусость и заставить пойти на капитуляцию.
Со своей стороны и Советы сейчас пытаются накопить достаточно козырей с помощью военных успехов. Так же как англо-американцы на западе, они быстро продвигаются по венгерской территории. Их войска уже пересекли большую часть австрийской границы и находятся на подступах к Грацу. Сталин, по-видимому, поставил перед Красной Армией цель овладеть к 25 апреля Веной, Прагой и Берлином. Значит, в ближайшие недели нам надо готовиться к чему-то еще более трудному. Пока что об улучшении критической обстановки на фронте не может быть никакой речи.
Что касается Праги, то она является объектом устремлений одновременно и для англо-американцев, и для Советов. Правда, Советы уже подготовили себе здесь почву в политическом отношении. На днях Бенеш был в Москве. Он уже формирует новое правительство и готов переселиться в Богемию или Моравию. Он уже выехал из Москвы.
Этот дряхлый политический бродяга полагает, что вновь близок к достижению своих дьявольских политических целей.
Нынешняя Пасха — самая печальная из всех, какие мне когда-либо приходилось встречать. Целый день меня буквально заваливают самыми тревожными донесениями из всех уголков рейха.
За последние сутки серия непрерывных воздушных налетов вызвала на территории рейха ужасающие опустошения. На этот раз особенно пострадал оказавшийся на очереди город Бранденбург.
У меня произошло серьезное столкновение с подполковником Бальцером, который в последнее время стал проявлять в определенной мере пораженческие взгляды и настроения, чем вызвал у меня немалое раздражение. Я призываю его к порядку и надеюсь, что по крайней мере в ближайшее время мне на него не придется жаловаться.
Благодаря экстренным мерам вечером первого дня Пасхи удалось наконец впервые наладить передачи радиостанции «Вервольф». Передатчик работает на старой волне Германского радио и имеет внушительную мощность. С программой первой передачи меня познакомили во всех подробностях, и я сам написал для нее исключительно революционное по содержанию воззвание, в котором совсем не ссылался ни на ход войны, ни на внешнюю политику военного времени. Вечером эта программа будет передана по радиостанции «Вервольф», а затем частично ретранслирована стационарными радиостанциями рейха. Программа производит превосходное впечатление. Она преисполнена революционного духа и, конечно, понравится многим слушателям. Я буду проводить передачи по каналу «Вервольфа» каждый вечер и надеюсь с их помощью сплотить всех активистов рейха в единое прочное содружество. Уж очень ободряюще действует этот общий тон, характерный для прежних времен борьбы. У меня есть намерение придать этой радиостанции и газете «Вервольф» такую же роль в борьбе немецкого народа за сохранение своей свободы, какую в свое время я отводил газете «Ангриф» в борьбе партии за власть. Я предполагаю достичь этим аналогичных успехов. Организация «Вервольф» сознательно обращается к политическому меньшинству стойких и упорных — этому железному наконечнику на свинцовом копье народа. Язык, которым она говорит, полностью приспособлен к нынешнему времени и соответственно будет…
[Здесь отсутствуют предположительно 25 страниц последующего текста записи от 2 апреля 1945 года.]
