К вопросу о том, почему меня прет с советских песен.

К счастью, этот пост будет малочитаем - в ночь с пятницы на субботу люди спят и к ЖЖам вернуться только в понедельник. К счастью - потому как не хочу ни с кем спорить.

Как вы могли заметить :-), последние сутки я публикую ссылки на песни сталинских времен. И вот, мне задают резонный вопрос: а почему, собственно, оно меня так вставляет???
Я, незадумываясь, написал ответ, который уже был у меня на готове: "Я люблю историю и военную историю, в частности. Кроме того, как любой "мягкожопый интеллигент" очень люблю имперский пафос. Ну и, разумеется, боюсь его ужасно. Знаешь, мечта о марширен в колоннах, только вот, это уже невозможно, нет той чистоты сознания, которая позволяет делать это невинно, искренне. "

Потом я задумался: не стыдно ли хотеть марширен в колоннах? Достойно ли это взрослого человека, или это инфантильный милитаризм?
И вот, что я имею сказать об этом.

Аксиома: все сущее создано Богом и все сущее в нем опрадано. (Лично для меня это так и это определяет мое поведение и восприятие).
Что из этого следует? Следует то, что мое желание маршировать с другими, такими же, как я, под развевающимися знаменами, на встречу Светлому Будущему - тоже от Бога. Для чего-то он вложил в меня (и всех прочих) такое желание. Другое дело, что в результате грехопадения реализация такого пафоса приводит к профанации: марширен получается на бойню, потому как обманули. НО! Все-таки, все-таки, душа чувствует, что есть марширен в какую-то правильную сторону. Есть что-то, ради чего нужно сплотиться и идти за обещаным-завещаным счастьем народным, всем, даром, чтобы никто не ушел обиженым!

И именно это чувство всегда эксплуатировали... нехорошие люди. А в случае сталинских кабиров это еще страшнее - потому как настоящая агитка получается только тогда, когда автор сам искренне верит. Очень это заметно в Пахмутовой на стихи Николая Добронравова: вроде слова те же, но какие-то они пластмассовые, ширпотребные: все равно как сравнивать могучую ель сталинской эпохи, с рубиновой звездой на верхушке, с чахлым и вызывающе искусственным пластмассовым ублюдком брежневской поры.

Да, к чему это я? К тому, что качественная сталинская агитка позволяет нам одним глазком заглянуть туда, где настоящий имперский пафос, туда, где абсолютно легитимный Император всего сущего, Вседержитель и Творец принимает парад не на мавзолее, нет... на Небесах. Куда нам так хочется попасть, в том числе и для того, чтобы не быть обманутыми в том ликовании, которое мы испытываем тогда, когда маршируем к Правде, Свету и Счастью.

Специально для rweiss, пишущего сейчас серию постов о преферанс

Зятем костромского мукомола Аристова был ярославец Михаил Гермогенович Вахрамеев, окончивший университет. Вся его юридическая деятельность заключалась в том, что он умудрился проиграть одно незначительное и совершенно выигрышное дельце. После смерти тестя он до самой революции был одним из руководителей мельницы.

У Вахрамеева были сын и дочь, и его семейство вело довольно странный образ жизни. Они не ходили в театр, не любили концерты, книг не читали, а всё свободное время играли в преферанс. Если не было гостей, то за стол садились дети, и преферанс превращался в семейное дело.

Жили они постоянно в Костроме и только летом переправлялись через Волгу на дачу, где тоже постоянно играли в преферанс. Однажды они взяли билеты на пароход до Астрахани, но доехали только до Нижнего Новгорода и вернулись домой, так как плавание показалось им очень уж скучным.

Как-то Вахрамеевы решили посмотреть Европу и вчетвером отправились в Париж. Там им тоже всё показалось очень скучным и неинтересным. В результате они нигде не побывали, ничего не видели, а лишь сидели у себя в номере гостиницы и играли с утра до ночи в преферанс.

Вернувшись в Кострому, они рассказывали:
"Уж очень интересная игра была в Париже, карта шла очень удачная. А Париж смотреть дело не стоящее, и пища там какая-то непривычная".

Найдено на "Старом Ворчуне".