Опять Геббельс
Mar. 13th, 2008 04:41 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mincao13 марта 1945 года, вторник [с 1-32]
предыдущий день
В Венгрии в результате наших атак достигнут лишь частичный и незначительный прогресс. Советы укрепили свои позиции за счет подхода болгарских и румынских частей.
В Словакии на основных направлениях — в районах Шемница и Альтзоля — все атаки противника были отбиты в глубине главной полосы обороны. В районе Шварцвассера, где противник целый день упорно предпринимал атаки, вчера также удалось полностью отбить их. То же и на плацдарме севернее Ратибора, где были отражены очень сильные контратаки Советов. Гарнизон крепости Бреслау отразил...[...и так далее]
Настроение германского народа как в тылу, так и на фронте все больше падает. Органы пропаганды рейха постоянно жалуются на это в своих донесениях. Народ чувствует нашу полную бесперспективность в войне. Критикуя в целом военное руководство, он уже не щадит и фюрера. Его упрекают прежде всего в том, что он не принимает решений по главным военным вопросам, и в первую очередь кадровым. В частности, ссылаются на случай с Герингом. Фюрер должен был бы уже давно произвести кадровые перестановки в военной авиации. Поскольку этого не происходит, народ считает, что он или не осведомлен о действительном положении дел, или осведомлен, но не принимает решений, что еще хуже. Однако в донесениях постоянно отмечается, что нынешнее настроение нельзя смешивать с явным пораженчеством. Народ по-прежнему выполняет свои обязанности, и солдат на фронте тоже держится, пока у него для этого остается хоть какая-то возможность. Но таких возможностей становится все меньше — главным образом из-за превосходства противника в воздухе. Воздушный террор, непрерывно обрушивающийся на германскую территорию, полностью лишает народ мужества. Чувствуешь себя таким бессильным, что не знаешь, как помочь ему выбраться из этого. Распространению такого пессимистического настроения среди германского народа способствует прежде всего полный паралич транспортного сообщения в Западной Германии.
Что касается Восточного фронта, то хотя и признается его известная стабильность, тем не менее в ближайшее время ожидается советский удар по Берлину и Дрездену. Полагают, что -именно здесь будет предрешен исход войны. Однако надеются, что у нас еще достаточно резервов для отражения этого удара.
Последнее обращение фюрера от 24 февраля оказало исключительно хорошее воздействие — прежде всего потому, что фюрер твердо и уверенно охарактеризовал общее военное положение и вселил в немецкий народ некоторую надежду, подчеркнув, что еще в этом году следует ожидать решительного поворота в войне.
В войне на востоке будут теперь руководствоваться только одним чувством — чувством мести. Сейчас уже все соотечественники верят в то, что большевики совершают зверства. Нет больше человека, который игнорировал бы наши предостережения. Но люди знают также, что в результате продвижения Советов наше продовольственное снабжение оказалось в весьма критическом положении, и сомневаются в том, что нам хоть в какой-то мере удастся преодолеть трудности.
В целом, однако, можно сказать, что, несмотря на столь критическое положение, народ все еще проявляет относительный оптимизм, хотя, конечно, местами возникает глубокая депрессия. Но ее в известной степени можно сравнить с пятнами на лице больного, которые появляются и исчезают.
Теперь и противник подтверждает, что боевой дух немецких войск на западе в значительной мере еще не сломлен, что почти все пленные твердо убеждены в победе Германии. Гитлер воплощает для них, так сказать, тип национального героя из мифологии, и корреспонденты выражают опасение, что если бы даже Германию и удалось победить, то Гитлер и после этого продолжал бы оставаться кумиром немцев, причем в еще большей степени, чем сейчас.
Противник пока не знает о смене командующего Западным фронтом и продолжает нести вздор о том, что у Рундштедта еще есть кое-какие козыри, которые он намерен теперь использовать.
В оккупированных городах и селениях противник вводит довольно суровые законы. Это совсем неплохо, ибо на западе укрепилось мнение, что лучше иметь дело с американцами и англичанами, чем с Советами. Население может появляться на улицах только на два часа, в остальное время оно должно находиться дома. Нам тоже было бы целесообразно применять аналогичные методы в оккупированных районах: тогда дело не доходило бы до таких гротескных явлений, с какими нам пришлось сталкиваться, например, во время нашей оккупации Франции.
Форсирование Рейна у Ремагена вызвало на нью-йоркской бирже падение курса в миллиард долларов. Биржа противника бывает исключительно недовольна военными удачами — доказательство того, что стоящие за этим евреи заинтересованы лишь в том, чтобы война затянулась как можно дольше.
Однако в информационных бюро противника придерживаются иного мнения. Там думают, что война закончится через 10-12 дней и что тогда встанет вопрос о капитуляции Германии. Лагерь противника испытает горькое разочарование, когда мы не капитулируем, а сделаем нечто совсем другое.
Американские военные корреспонденты сообщают, что на плацдарме у Ремагена идут ожесточенные бои. Американцы несут тяжелые потери, что, собственно, и в порядке вещей. Американская сторона особенно опасается, что мы теперь перейдем к более широким контрмерам и плацдарм невозможно будет удерживать длительное время.
В полдень мне звонит гаулейтер Зимон и выражает беспокойство по поводу этого плацдарма. Население не может понять, почему мост в Ремагене не был вовремя взорван. Возникло известное отчуждение между населением и вермахтом. Люди упрекают вермахт в том, что он не оказывает им сейчас необходимой поддержки. Это верно, что крестьяне в Эйфеле хотят, чтобы их села по возможности уцелели, и не проявляют повышенной заинтересованности в проведении боевых операций именно на их родной земле.
Очень большое беспокойство на западе опять вызывают так называемые отставшие от частей солдаты. Они постоянно появляются там, где противник совершает прорыв через наш фронт. Тут же появляются мародерствующие дезертиры, которые, выдавая себя за отставших от частей солдат, спекулируют на сострадании населения и ловят рыбку в мутной воде. Зимон со всей серьезностью обращает мое внимание на исключительную усталость от войны населения на западе. Это было неизбежно вследствие тяжелых бомбардировок запада, продолжавшихся месяцами и годами. Зимон ждет от меня обращения к западногерманскому населению. Однако его требование чтобы я дал населению реальной прогноз того, как будет развиваться война в ближайшие недели, несколько наивно. Было бы великолепно, если бы, например, по этому вопросу как-нибудь высказался Геринг, который в счастливые времена выступал очень часто и зычным голосом, ибо именно он, пожалуй, и несет главную ответственность за нынешнее военное положение.
Из поездки на запад возвращается Бальцер. Он тоже довольно удрученно докладывает мне о большом разладе между войсками и местным населением, подчеркивая, что поражения на западе объясняются главным образом тем, что на наших позициях слишком мало войск и что хотя они и имели приказ при любых обстоятельствах защищать каждый метр земли, но при прорыве противника их больше невозможно было остановить. Модель сильно подавлен поражением, но в остальном он такой же энергичный, как всегда. Он опасается, что если нам не удастся ликвидировать плацдарм у Ремагена, то англо-американцы либо повернут к Франкфурту [-на-Майне], либо пойдут на север, в Рурскую область. Поэтому Модель требует новых дивизий, чтобы по крайней мере иметь возможность как-то прикрыть рейнский фронт.
Сами англо-американцы не простирают своих целей так далеко. Напротив, они утверждают теперь, что из-за тяжелых потерь нужно приостановить боевые действия. Они удивлены нацистским духом, постоянно проявляющимся в боях на западе. Они сознают, что национал-социалистское руководство рейха будет продолжать борьбу при любых обстоятельствах и что вообще нельзя всерьез говорить о капитуляции.
Во Франции сохраняется неустойчивое положение, вызванное главным образом проблемой снабжения продовольствием. Французы голодают и мерзнут. Англо-американцы не обращают ни малейшего внимания на внутриполитическое положение своих союзников, не говоря уже, например, об итальянцах. В оккупированных противником районах Италии сейчас разразилась эпидемия. Население Рима повально больно сифилисом, что дает повод для серьезного беспокойства в лагере противника.
Вдобавок по-прежнему растет критика ялтинских решений. Она значительна как в Лондоне, так и в Вашингтоне. В Вашингтоне она несколько сдерживается только тем, что американцы надеются на вступление Сталина в тихоокеанскую войну. Он должен решить этот вопрос до 13 апреля. В этот день он должен либо расторгнуть советско-японский пакт о нейтралитете, либо продлить его автоматически на пять лет.
Через нейтральные страны я получил сенсационное сообщение об обстоятельствах смерти Чемберлена. После нашего польского похода Чемберлен поддерживал стремление заключить компромиссный мир с Германией. Он считал, что настоящий враг Европы и, следовательно, владений англичан в мире не рейх, а Советский Союз. Если война продлится, то она наверняка выродится в войну на истощение. В такой войне, может быть, погибнет и Германия, но Англия-то погибнет определенно. Это пророчество Чемберлена было охарактеризовано в свое время кликой Черчилля как болтовня дряхлого и уставшего человека. Но оно удивительно правдоподобно. На английской стороне даже предполагают, что секретная служба по поручению Черчилля отравила Чемберлена. Хотя я и сомневаюсь в этом, тем не менее Черчилль не был слишком удручен смертью Чемберлена.
Японцы сейчас наводят порядок во Французском Индокитае. Они сместили французского военного коменданта и взяли дела в свои руки.
Из американских источников мы узнаем, что Рузвельт намерен включить в список военных преступников и японского императора. Это очень хорошо. Императора в Японии почитают как Бога. Если его включат в список военных преступников, то даже японские политики, жаждущие компромисса, не решатся на прекращение войны с США.
В Англии проявляется повышенный интерес к развитию событий в Румынии. Радеску все еще находится в английском посольстве, и его не возвращают Советам. Английские газеты осуждают правительство за его политику молчания.
Они требуют от него откровенной информации о развитии событий в Румынии, а правительство Черчилля, разумеется, не в состоянии дать такую информацию.
Советы для успокоения общественности распространяют сообщение о возвращении Маннергейма на свой пост. Очевидно, он должен придать официальный вид начинающейся избирательной кампании. Однако «Правда» совершенно определенно подчеркивает, что финские выборы не внутреннее дело Финляндии. Другими словами, Советы намерены вмешиваться в них по всем правилам искусства.
В полдень я принимаю берлинских крейслейтеров и делаю им полуторачасовой обзор нынешнего военного положения и задач, возлагаемых теперь на руководителей столицы рейха. В этом кругу можно всегда говорить очень свободно и откровенно. Я делаю это весьма охотно, ибо чувствую себя среди единомышленников.
Проблема эвакуации сейчас снова очень обострилась, на этот раз в связи с развитием событий в Померании. Там в руки противника попало около 300-400 тысяч человек. Военные события настолько перепутались, что больше не было возможности вывезти людей из угрожаемого района. В очень тяжелом положении окажутся и желающие эвакуироваться из района Данцига и Западной Пруссии. У Форстера сидят на чемоданах сотни тысяч людей из Восточной Пруссии, которых он уже не в состоянии эвакуировать.
В минувший день подвергся сильной бомбардировке Гамбург. Очевидно, противник хочет разрушить верфи, где строятся наши подводные лодки, ибо здесь кроется для нас важный шанс, способный повлиять на будущий ход военных действий. В последнее время налеты «москито» на Берлин становятся все разрушительнее. Значительный ущерб нанесен прежде всего городскому транспорту. Англичане непрерывно вот уже в течение трех недель каждый вечер атакуют столицу рейха своими мерзкими «москито». Защиты от них практически нет.
Проверка ведомства иностранных дел моими сотрудниками по делам тотальной войны наталкивается на величайшие трудности. Господа из этого ведомства относятся к проверке как к крупной дипломатической акции. Читая донесения об этом, можно только посмеяться. Ведомство иностранных дел — это чисто чиновничье учреждение, чья деятельность целиком регламентируется соблюдением всяческих формальностей, оно перестало жить здоровой, естественной жизнью.
Генерал Хауэншильд будет прикован к постели около трех недель. Это большая потеря для нас. Его замещает генерал Рейман, с которым я еще не знаком. В будущем управление коменданта крепости Берлин и управление командующего войсками должны быть разделены: генерал Хауэншильд останется командующим войсками, а генерал Рейман возьмет на себя обязанности коменданта крепости. После этого я познакомлюсь с ним несколько ближе; на этом посту мне нужен первоклассный руководитель — ему отводится решающая роль. К несчастью, серьезно заболел и комендант города Берлин генерал Хофмайстер, так что в настоящий момент Берлину очень недостает военных руководителей. Я вынужден принять здесь экстренные меры, ибо, несмотря на все признаки, свидетельствующие об обратном, можно каждый день ждать удара Советов в направлении столицы рейха.
Во второй половине дня я пишу передовую статью под названием «За работу и к оружию!». В ней я выдвигаю ряд жестких, беспощадных лозунгов о дальнейшем продолжении борьбы.
Вечерняя сводка не отметила существенных изменений на западе. Положение на ремагенском плацдарме также не изменилось. Как раз сейчас мы пытаемся подвезти туда сильные подкрепления. В районе Эммериха противник ставит дымовую завесу вдоль линии фронта и ведет артиллерийский обстрел. Так что здесь надо, пожалуй, ждать очередного удара.
Что касается востока, то весьма отрадно развиваются события в Венгрии. Мы форсировали реку Шио и создали два плацдарма на другом берегу. Это удовлетворительное известие. Теперь надо попытаться окончательно обратить противника в бегство. Прорыв удался нам и в верховье, так что отсюда, очевидно, можно двигаться дальше. Хуже развиваются события в районе Шварцвассера, где противник вклинился в наши позиции на семь километров. Надеюсь, что Шёрнер справится с ним, ибо в конечном счете речь идет о жизненно важном для нас угольном и промышленном районе Моравска-Остравы. У Ратибора сильные атаки противника оказались безуспешными. В Штригау полностью уничтожены его последние группы. Наши и иностранные корреспонденты могут теперь посетить город. В районе Данцига события по-прежнему развиваются неблагоприятно. В отдельных местах противник вышел к морю. Фронт остается подвижным. Частично он складывается для нас благоприятно, частично — весьма неблагоприятно. Все дело в том, достигнем ли мы действительно решающего успеха в Венгрии. Если бы это случилось, то наши военные шансы опять существенно возросли бы и мы, возможно, оказались бы перед новым началом.
предыдущий день
В Венгрии в результате наших атак достигнут лишь частичный и незначительный прогресс. Советы укрепили свои позиции за счет подхода болгарских и румынских частей.
В Словакии на основных направлениях — в районах Шемница и Альтзоля — все атаки противника были отбиты в глубине главной полосы обороны. В районе Шварцвассера, где противник целый день упорно предпринимал атаки, вчера также удалось полностью отбить их. То же и на плацдарме севернее Ратибора, где были отражены очень сильные контратаки Советов. Гарнизон крепости Бреслау отразил...[...и так далее]
Настроение германского народа как в тылу, так и на фронте все больше падает. Органы пропаганды рейха постоянно жалуются на это в своих донесениях. Народ чувствует нашу полную бесперспективность в войне. Критикуя в целом военное руководство, он уже не щадит и фюрера. Его упрекают прежде всего в том, что он не принимает решений по главным военным вопросам, и в первую очередь кадровым. В частности, ссылаются на случай с Герингом. Фюрер должен был бы уже давно произвести кадровые перестановки в военной авиации. Поскольку этого не происходит, народ считает, что он или не осведомлен о действительном положении дел, или осведомлен, но не принимает решений, что еще хуже. Однако в донесениях постоянно отмечается, что нынешнее настроение нельзя смешивать с явным пораженчеством. Народ по-прежнему выполняет свои обязанности, и солдат на фронте тоже держится, пока у него для этого остается хоть какая-то возможность. Но таких возможностей становится все меньше — главным образом из-за превосходства противника в воздухе. Воздушный террор, непрерывно обрушивающийся на германскую территорию, полностью лишает народ мужества. Чувствуешь себя таким бессильным, что не знаешь, как помочь ему выбраться из этого. Распространению такого пессимистического настроения среди германского народа способствует прежде всего полный паралич транспортного сообщения в Западной Германии.
Что касается Восточного фронта, то хотя и признается его известная стабильность, тем не менее в ближайшее время ожидается советский удар по Берлину и Дрездену. Полагают, что -именно здесь будет предрешен исход войны. Однако надеются, что у нас еще достаточно резервов для отражения этого удара.
Последнее обращение фюрера от 24 февраля оказало исключительно хорошее воздействие — прежде всего потому, что фюрер твердо и уверенно охарактеризовал общее военное положение и вселил в немецкий народ некоторую надежду, подчеркнув, что еще в этом году следует ожидать решительного поворота в войне.
В войне на востоке будут теперь руководствоваться только одним чувством — чувством мести. Сейчас уже все соотечественники верят в то, что большевики совершают зверства. Нет больше человека, который игнорировал бы наши предостережения. Но люди знают также, что в результате продвижения Советов наше продовольственное снабжение оказалось в весьма критическом положении, и сомневаются в том, что нам хоть в какой-то мере удастся преодолеть трудности.
В целом, однако, можно сказать, что, несмотря на столь критическое положение, народ все еще проявляет относительный оптимизм, хотя, конечно, местами возникает глубокая депрессия. Но ее в известной степени можно сравнить с пятнами на лице больного, которые появляются и исчезают.
Теперь и противник подтверждает, что боевой дух немецких войск на западе в значительной мере еще не сломлен, что почти все пленные твердо убеждены в победе Германии. Гитлер воплощает для них, так сказать, тип национального героя из мифологии, и корреспонденты выражают опасение, что если бы даже Германию и удалось победить, то Гитлер и после этого продолжал бы оставаться кумиром немцев, причем в еще большей степени, чем сейчас.
Противник пока не знает о смене командующего Западным фронтом и продолжает нести вздор о том, что у Рундштедта еще есть кое-какие козыри, которые он намерен теперь использовать.
В оккупированных городах и селениях противник вводит довольно суровые законы. Это совсем неплохо, ибо на западе укрепилось мнение, что лучше иметь дело с американцами и англичанами, чем с Советами. Население может появляться на улицах только на два часа, в остальное время оно должно находиться дома. Нам тоже было бы целесообразно применять аналогичные методы в оккупированных районах: тогда дело не доходило бы до таких гротескных явлений, с какими нам пришлось сталкиваться, например, во время нашей оккупации Франции.
Форсирование Рейна у Ремагена вызвало на нью-йоркской бирже падение курса в миллиард долларов. Биржа противника бывает исключительно недовольна военными удачами — доказательство того, что стоящие за этим евреи заинтересованы лишь в том, чтобы война затянулась как можно дольше.
Однако в информационных бюро противника придерживаются иного мнения. Там думают, что война закончится через 10-12 дней и что тогда встанет вопрос о капитуляции Германии. Лагерь противника испытает горькое разочарование, когда мы не капитулируем, а сделаем нечто совсем другое.
Американские военные корреспонденты сообщают, что на плацдарме у Ремагена идут ожесточенные бои. Американцы несут тяжелые потери, что, собственно, и в порядке вещей. Американская сторона особенно опасается, что мы теперь перейдем к более широким контрмерам и плацдарм невозможно будет удерживать длительное время.
В полдень мне звонит гаулейтер Зимон и выражает беспокойство по поводу этого плацдарма. Население не может понять, почему мост в Ремагене не был вовремя взорван. Возникло известное отчуждение между населением и вермахтом. Люди упрекают вермахт в том, что он не оказывает им сейчас необходимой поддержки. Это верно, что крестьяне в Эйфеле хотят, чтобы их села по возможности уцелели, и не проявляют повышенной заинтересованности в проведении боевых операций именно на их родной земле.
Очень большое беспокойство на западе опять вызывают так называемые отставшие от частей солдаты. Они постоянно появляются там, где противник совершает прорыв через наш фронт. Тут же появляются мародерствующие дезертиры, которые, выдавая себя за отставших от частей солдат, спекулируют на сострадании населения и ловят рыбку в мутной воде. Зимон со всей серьезностью обращает мое внимание на исключительную усталость от войны населения на западе. Это было неизбежно вследствие тяжелых бомбардировок запада, продолжавшихся месяцами и годами. Зимон ждет от меня обращения к западногерманскому населению. Однако его требование чтобы я дал населению реальной прогноз того, как будет развиваться война в ближайшие недели, несколько наивно. Было бы великолепно, если бы, например, по этому вопросу как-нибудь высказался Геринг, который в счастливые времена выступал очень часто и зычным голосом, ибо именно он, пожалуй, и несет главную ответственность за нынешнее военное положение.
Из поездки на запад возвращается Бальцер. Он тоже довольно удрученно докладывает мне о большом разладе между войсками и местным населением, подчеркивая, что поражения на западе объясняются главным образом тем, что на наших позициях слишком мало войск и что хотя они и имели приказ при любых обстоятельствах защищать каждый метр земли, но при прорыве противника их больше невозможно было остановить. Модель сильно подавлен поражением, но в остальном он такой же энергичный, как всегда. Он опасается, что если нам не удастся ликвидировать плацдарм у Ремагена, то англо-американцы либо повернут к Франкфурту [-на-Майне], либо пойдут на север, в Рурскую область. Поэтому Модель требует новых дивизий, чтобы по крайней мере иметь возможность как-то прикрыть рейнский фронт.
Сами англо-американцы не простирают своих целей так далеко. Напротив, они утверждают теперь, что из-за тяжелых потерь нужно приостановить боевые действия. Они удивлены нацистским духом, постоянно проявляющимся в боях на западе. Они сознают, что национал-социалистское руководство рейха будет продолжать борьбу при любых обстоятельствах и что вообще нельзя всерьез говорить о капитуляции.
Во Франции сохраняется неустойчивое положение, вызванное главным образом проблемой снабжения продовольствием. Французы голодают и мерзнут. Англо-американцы не обращают ни малейшего внимания на внутриполитическое положение своих союзников, не говоря уже, например, об итальянцах. В оккупированных противником районах Италии сейчас разразилась эпидемия. Население Рима повально больно сифилисом, что дает повод для серьезного беспокойства в лагере противника.
Вдобавок по-прежнему растет критика ялтинских решений. Она значительна как в Лондоне, так и в Вашингтоне. В Вашингтоне она несколько сдерживается только тем, что американцы надеются на вступление Сталина в тихоокеанскую войну. Он должен решить этот вопрос до 13 апреля. В этот день он должен либо расторгнуть советско-японский пакт о нейтралитете, либо продлить его автоматически на пять лет.
Через нейтральные страны я получил сенсационное сообщение об обстоятельствах смерти Чемберлена. После нашего польского похода Чемберлен поддерживал стремление заключить компромиссный мир с Германией. Он считал, что настоящий враг Европы и, следовательно, владений англичан в мире не рейх, а Советский Союз. Если война продлится, то она наверняка выродится в войну на истощение. В такой войне, может быть, погибнет и Германия, но Англия-то погибнет определенно. Это пророчество Чемберлена было охарактеризовано в свое время кликой Черчилля как болтовня дряхлого и уставшего человека. Но оно удивительно правдоподобно. На английской стороне даже предполагают, что секретная служба по поручению Черчилля отравила Чемберлена. Хотя я и сомневаюсь в этом, тем не менее Черчилль не был слишком удручен смертью Чемберлена.
Японцы сейчас наводят порядок во Французском Индокитае. Они сместили французского военного коменданта и взяли дела в свои руки.
Из американских источников мы узнаем, что Рузвельт намерен включить в список военных преступников и японского императора. Это очень хорошо. Императора в Японии почитают как Бога. Если его включат в список военных преступников, то даже японские политики, жаждущие компромисса, не решатся на прекращение войны с США.
В Англии проявляется повышенный интерес к развитию событий в Румынии. Радеску все еще находится в английском посольстве, и его не возвращают Советам. Английские газеты осуждают правительство за его политику молчания.
Они требуют от него откровенной информации о развитии событий в Румынии, а правительство Черчилля, разумеется, не в состоянии дать такую информацию.
Советы для успокоения общественности распространяют сообщение о возвращении Маннергейма на свой пост. Очевидно, он должен придать официальный вид начинающейся избирательной кампании. Однако «Правда» совершенно определенно подчеркивает, что финские выборы не внутреннее дело Финляндии. Другими словами, Советы намерены вмешиваться в них по всем правилам искусства.
В полдень я принимаю берлинских крейслейтеров и делаю им полуторачасовой обзор нынешнего военного положения и задач, возлагаемых теперь на руководителей столицы рейха. В этом кругу можно всегда говорить очень свободно и откровенно. Я делаю это весьма охотно, ибо чувствую себя среди единомышленников.
Проблема эвакуации сейчас снова очень обострилась, на этот раз в связи с развитием событий в Померании. Там в руки противника попало около 300-400 тысяч человек. Военные события настолько перепутались, что больше не было возможности вывезти людей из угрожаемого района. В очень тяжелом положении окажутся и желающие эвакуироваться из района Данцига и Западной Пруссии. У Форстера сидят на чемоданах сотни тысяч людей из Восточной Пруссии, которых он уже не в состоянии эвакуировать.
В минувший день подвергся сильной бомбардировке Гамбург. Очевидно, противник хочет разрушить верфи, где строятся наши подводные лодки, ибо здесь кроется для нас важный шанс, способный повлиять на будущий ход военных действий. В последнее время налеты «москито» на Берлин становятся все разрушительнее. Значительный ущерб нанесен прежде всего городскому транспорту. Англичане непрерывно вот уже в течение трех недель каждый вечер атакуют столицу рейха своими мерзкими «москито». Защиты от них практически нет.
Проверка ведомства иностранных дел моими сотрудниками по делам тотальной войны наталкивается на величайшие трудности. Господа из этого ведомства относятся к проверке как к крупной дипломатической акции. Читая донесения об этом, можно только посмеяться. Ведомство иностранных дел — это чисто чиновничье учреждение, чья деятельность целиком регламентируется соблюдением всяческих формальностей, оно перестало жить здоровой, естественной жизнью.
Генерал Хауэншильд будет прикован к постели около трех недель. Это большая потеря для нас. Его замещает генерал Рейман, с которым я еще не знаком. В будущем управление коменданта крепости Берлин и управление командующего войсками должны быть разделены: генерал Хауэншильд останется командующим войсками, а генерал Рейман возьмет на себя обязанности коменданта крепости. После этого я познакомлюсь с ним несколько ближе; на этом посту мне нужен первоклассный руководитель — ему отводится решающая роль. К несчастью, серьезно заболел и комендант города Берлин генерал Хофмайстер, так что в настоящий момент Берлину очень недостает военных руководителей. Я вынужден принять здесь экстренные меры, ибо, несмотря на все признаки, свидетельствующие об обратном, можно каждый день ждать удара Советов в направлении столицы рейха.
Во второй половине дня я пишу передовую статью под названием «За работу и к оружию!». В ней я выдвигаю ряд жестких, беспощадных лозунгов о дальнейшем продолжении борьбы.
Вечерняя сводка не отметила существенных изменений на западе. Положение на ремагенском плацдарме также не изменилось. Как раз сейчас мы пытаемся подвезти туда сильные подкрепления. В районе Эммериха противник ставит дымовую завесу вдоль линии фронта и ведет артиллерийский обстрел. Так что здесь надо, пожалуй, ждать очередного удара.
Что касается востока, то весьма отрадно развиваются события в Венгрии. Мы форсировали реку Шио и создали два плацдарма на другом берегу. Это удовлетворительное известие. Теперь надо попытаться окончательно обратить противника в бегство. Прорыв удался нам и в верховье, так что отсюда, очевидно, можно двигаться дальше. Хуже развиваются события в районе Шварцвассера, где противник вклинился в наши позиции на семь километров. Надеюсь, что Шёрнер справится с ним, ибо в конечном счете речь идет о жизненно важном для нас угольном и промышленном районе Моравска-Остравы. У Ратибора сильные атаки противника оказались безуспешными. В Штригау полностью уничтожены его последние группы. Наши и иностранные корреспонденты могут теперь посетить город. В районе Данцига события по-прежнему развиваются неблагоприятно. В отдельных местах противник вышел к морю. Фронт остается подвижным. Частично он складывается для нас благоприятно, частично — весьма неблагоприятно. Все дело в том, достигнем ли мы действительно решающего успеха в Венгрии. Если бы это случилось, то наши военные шансы опять существенно возросли бы и мы, возможно, оказались бы перед новым началом.
