и вновь дневник Геббельса
Apr. 4th, 2008 01:24 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mincaoпопробую публиковать по два поста в день до момента, пока не догоню оригинальные даты
27 марта 1945 года, вторник [с. 1-31]
предыдущий день
На территории Венгрии Советы достигли западных отрогов гор Баконь в районе между населенными пунктами Папа и Девечер. Удары в направлении Коморна и Дуная были отбиты. На словацкой границе противник также перешел в наступление в районе Левы [Левице] и, форсировав реку Грон, создал здесь три небольших плацдарма. Один из них был немедленно уничтожен, второй — сужен, третий Советам удалось расширить в южном направлении.
На моравска-остравском направлении противнику удалось добиться вклинения в районе Шрау на глубину примерно четырех километров, которое было локализовано. На важнейших участках фронта между Ратибором и Нейсе в полосе наступления противника были отбиты все советские атаки — частично путем контратак; при этом был подбит 101 советский танк (из 200 участвовавших в наступлении). [...и так далее]
Наиболее критическая обстановка на Западном фронте складывается, несомненно, в долине Майна и под Ашаффенбургом. Здесь американцам удалось совершить неожиданный рывок вперед и глубоко вторгнуться в наш тыл, в результате чего для нас создалась чрезвычайно опасная ситуация. Мы, правда, пытаемся с помощью всех имеющихся в нашем распоряжении средств совладать с положением, но эти средства очень ограниченны, так что американцы, вероятно, в течение еще какого-то времени будут пользоваться большой свободой маневра. Это способно привести к самым неприятным осложнениям, ибо такие глубокие прорывы в тыл в большинстве случаев застают врасплох как население, так и немногочисленные еще имеющиеся контингенты вермахта со всеми вытекающими последствиями. В то же время развитие обстановки в районах высадки воздушных десантов англичан и американцев не столь уж благоприятно для противника. Особенно для англичан, которые понесли чрезвычайно тяжелые потери. До сих пор ни им, ни американцам не удалось соединиться со своими сухопутными войсками, находящимися на плацдармах. Но и здесь ситуация все-таки очень опасная, и, конечно, следует ожидать, что соединение десантов с войсками на плацдармах рано или поздно произойдет. Наши войска оказывают противнику в этом районе очень упорное сопротивление. Но мы люди бедные и можем противопоставить врагу только ограниченные средства и возможности. Вследствие этого как на севере восточной части Рейнской области, так и на юге положение крайне неустойчиво, что, естественно, находит отражение и в сегодняшней сводке ОКВ, производя соответствующее шоковое воздействие на весь народ. Это шоковое воздействие, как мы его открыто именуем в наших служебных документах, теперь уже неизбежно. Оно теперь наносит очень большой ущерб боевому духу войск и моральному состоянию гражданского населения.
Об этом подробно сообщает мне Слезина. Он описывает d'éroute на саарском фронте, которое поистине было ужасно. Как известно, американцам удалось зайти в тыл нашим войскам, обороняющимся на саарском фронте. Сражавшаяся на Западном валу армия была отведена слишком поздно, и значительная часть ее попала в плен. Все это определило и моральное состояние солдат. Но еще хуже обстояло дело с гражданским населением, которое в ряде случаев выступило против своих же войск и помешало им держать оборону. Даже большинство возведенных в тылу противотанковых заграждений захвачено противником без боя. Я упрекаю Слезину в том, что на западе не выкристаллизовалось ни единого символа сопротивления, наподобие тех, какими на востоке являются, например, Бреслау или Кёнигсберг. Он объясняет это тем, что население западных областей в результате вражеских воздушных налетов, длившихся месяцами и годами, до такой степени измотано, что предпочитает ужасный конец ужасу без конца. Я полагаю, что это связано также и с тем, что население западных районов по своей природе не столь способно к сопротивлению, как население восточных. Оно ведь живет в соседстве с Францией, сверхцивилизованной страной Европы, в то время как восточное население находится ближе к Польше и России, более примитивным странам Европы. Как бы там ни было, нельзя не отметить, что развитие событий на западе носит гораздо более неблагоприятный характер, нежели на востоке. Теперь уж, конечно, никто не выдвинет мне наперекор — как это было еще несколько недель тому назад, — с позволения сказать, аргументы, согласно которым наш выход из Женевской конвенции вызвал бы крах морального духа наших войск на западе. Я считаю, что если бы мы действовали более радикально в вопросах обращения с военнопленными, то немецкие солдаты и офицеры не отправлялись бы в англо-американский плен в таких больших количествах, как это имеет место сейчас. В настоящий момент военные действия на западе являются для противника не более чем детской забавой. Ни войска, ни гражданское население не оказывают ему организованного и мужественного сопротивления, так что американцы — они особенно — имеют возможность разъезжать повсюду. Учитывая это обстоятельство, можно считать дальнейшее настаивание фюрера на своих приказах об эвакуации чистым теоретизированием. Практически такая эвакуация вообще неосуществима. Население попросту не уходит со своих мест, а средств, которые обеспечили бы насильственное выселение, у нас на этой территории уже нет. Хорошо еще, что из большинства оккупированных областей удалось вывести военнообязанных, прежде всего молодежь, которая в условиях этой чрезвычайно серьезной военной дилеммы все еще держится лучше всех. Я вижу в приказах фюрера об эвакуации опасность очень сильного подрыва его собственного авторитета, потому что приказы, практически совершенно невыполнимые, скорее вредят отдающему их, нежели приносят пользу. Но, конечно, в принципе фюрер прав, ибо любой человеческий, материальный или экономический потенциал, который мы оставляем в руках врага, в кратчайший срок оборачивается против нас самих.
Я уже подчеркивал, что вражеский воздушный террор — главная причина, объясняющая, почему население на западе выглядит таким усталым. В западных и юго-западных районах страны воздушные тревоги почти не прекращаются; население день и ночь сидит в бомбоубежищах, которые все больше становятся рассадниками пораженческих настроений. Спокойных минут, когда можно двигаться по улицам, вообще больше не бывает. Зачастую население воспринимает воздушную войну как некую природную катастрофу, конца которой ждут, не зная, как ускорить его приближение.
В целом можно сказать, что поведение гражданского населения несколько лучше, чем поведение войск. Но ведь плохое моральное состояние армии всегда самым непосредственным образом влияет на гражданское население. Наши гаулейтеры, действующие на западе, тоже, конечно, не совсем на высоте. Некоторые из них слишком стары — как, например, Мурр или Шпренгер, — и они давно покорились судьбе. Здесь надо было еще несколько лет назад произвести персональные изменения, потому что люди в возрасте от 60 до 70 лет уже не в состоянии справляться с ужасающими требованиями, которые ставятся сейчас перед руководящим слоем национал-социалистского движения.
Я занят сейчас организацией в широких масштабах так называемой акции «Вервольф». Целью этой акции является организация партизанских групп в областях, занятых противником. Больших приготовлений к этому еще не сделано. Данное обстоятельство объясняется тем, что военные действия на западе развертывались с такой стремительностью, что у нас вообще не было для этого времени. Но, кстати, ведь и в занятых нами в свое время вражеских областях дело обстояло так же; партизанская деятельность разворачивалась лишь спустя некоторое время, но потом нарастала скачкообразно. Я намерен распорядиться о выделении для нашей организации «Вервольф» одного радиопередатчика и об издании ею своей газеты, причем все это должно делаться совершенно открыто. Мы не хотим прятаться и заниматься какой-то секретной работой. Наоборот, враг должен точно знать, что мы планируем и что мы делаем.
Во вражеском лагере, конечно, ликуют в связи с военными успехами, достигнутыми англо-американцами на западе. Советы, впрочем, почти не обращают внимания на эти успехи и отделываются парой строчек в своих газетах.
У американцев в настоящий момент очень серьезные заботы со сталью. Они слишком рано решили ориентироваться на окончание войны и вынуждены теперь заново развертывать свое военное производство. Я предполагаю, что нынешний военный кризис на Западе à la longue тоже принесет нам некоторые выгоды — в том смысле, что противник вновь готовится к очень скорому окончанию войны, которое мы должны стремиться всеми средствами оттянуть. А тем временем будет развиваться политический кризис. Советы, например, потребовали, чтобы на конференции в Сан-Франциско им предоставили пять голосов; это означает, что они хотят побеждать своих конкурентов по коалиции большинством голосов. Переговоры в Москве относительно реорганизации польского правительства продвигаются очень медленно. Как сообщают, Советы пригрозили в случае, если англо-американцы потребуют радикальных изменений в составе Люблинского комитета, попросту сорвать конференцию в Сан-Франциско. В Финляндии Маннергейм доживает свой век. В сообщениях, полученных из Швеции, говорится, что в соответствии с итогами последних выборов он должен удалиться от дел. Считают, что его преемником будет Паасикиви. С Паасикиви Советы, возможно, будут обращаться лучше, чем с Маннергеймом. Он — типичный салонный большевик, трусливый, вечно колеблющийся буржуа, тщеславно мечтающий только о том, чтобы сыграть в Финляндии роль Керенского.
Учитывая советский образ действий во всех странах Европы, воспринимаешь как дурную шутку то, что именно в этот момент «Правда» рекламирует советского образцового человека. Этот советский образцовый человек якобы отличается великодушием и простотой. Об этом великодушии могли бы порассказать сейчас миллионы измученных людей в Европе. Но бумага все терпит, и она покорно воспроизводит даже самые отвратительные еврейские россказни, как лишний раз доказывает этот пример.
В полдень у меня с продолжительным визитом был хорватский посланник. Я изо всех сил старался его хоть немного подбодрить. Он, конечно, очень угнетен военными событиями. Но он все-таки до сих пор личность революционная. Интересно было бы узнать, как мыслит в настоящий момент японский посол Ошима. Ведь его сообщения, отправленные в Токио, полностью опровергнуты последними военными событиями.
Англо-американцы в течение последних суток бомбили главным образом Оснабрюкк и Фульду. В этих городах многого уже не разрушишь: они превращены почти в сплошные груды развалин. Усилия вражеской авиации направлены теперь главным образом против нашей промышленности и транспортных объектов, и здесь, конечно, нам может быть нанесен значительный ущерб.
Гаулейтер Заукель обращается ко мне с протестом, требуя прекратить дальнейшую переброску эвакуированных в пределы Тюрингии. А ведь Тюрингия вовсе не так сильно перегружена беженцами, как другие гау. Нам придется теперь все больше тесниться на оставшейся части рейха, особенно если приказы фюрера об эвакуации населения из западных районов будут выполняться хотя бы частично.
В Берлине запасы угля все уменьшаются. Рурский уголь практически больше не поступает. Теперь предпринимаются попытки выделить кое-что для Берлина из того угля, который добывается на месторождениях Центральной Германии, ибо сейчас Берлин выполняет практически 80 процентов программы производства остро необходимых видов вооружения. Уже по одной этой причине необходимо, чтобы снабжение Берлина углем осуществлялось без перебоев. Теперь, когда мы практически ничего не получаем из Саарской и Рурской областей, наши угольные ресурсы чрезвычайно оскудели. В то же время чрезвычайными мерами многого не достигнешь. Счастье еще, что наступила теплая весенняя погода, поэтому населению не приходится сильно страдать от холода.
Из Берлина на Восточный фронт отправлено несколько учебных частей. Тем самым берлинский оборонительный потенциал очень сильно сокращен, тем более что эти части забрали с собой и свое оружие. Я попытаюсь добиться распоряжения о том, чтобы из различных районов рейха в имперскую столицу были переведены новые резервные части.
Очень серьезное значение для нас имеет вопрос о том, что мы будем делать здесь в Берлине с населением районов, расположенных перед главной линией боев и за ней, если противник действительно однажды совершит прорыв на одерском фронте. Мы должны разработать план эвакуации на все возможные случаи и быть готовыми — если уж наступят самые страшные события — осуществлять его методами импровизации. Фюрер дал свое согласие на то, чтобы берлинская ось «Восток — Запад» была превращена в аэродром. Во всяком случае, Тиргартен вырубать не будут. Фюрер считает, что для посадок и взлетов будет достаточно этой оси. Военно-воздушные силы предпочли бы, конечно, свалить все деревья в Тиргартене. Они всегда ужасно упрощают дело. Особенно раздражает то, что в разговорах с офицерами военно-воздушных сил замечаешь, что они воспринимают воздушную войну так, будто авиация уже не имеет к ней никакого отношения.
День наполнен тяжелейшими заботами. Драматические доклады поступают ко мне один за другим, и каждый из них взваливает на меня массу острейших проблем. В этой атмосфере чудесная весенняя погода прямо-таки раздражает. Хочется закрыть маскировочные шторы и спрятаться в четырех стенах.
Вечером показывают новое еженедельное кинообозрение. В нем имеются поистине ужасающие кадры с Западного фронта, которые мы не можем показывать общественности. К примеру, взрывы мостов через Рейн у Кёльна тяжело отзываются в сердце каждого. Глубочайшие душевные муки вызывает вид наших прекрасных городов на левом берегу Рейна, обстреливаемых сейчас нашей же артиллерией.
Поздно вечером раздается телефонный звонок от Мюллера из штаб-квартиры Кессельринга. Днем Мюллер имел две обстоятельные беседы с Кессельрингом. Тот сейчас очень серьезно озабочен признаками морального разложения среди населения в непосредственной близости от фронта, особенно в районе Ханау — Франкфурт. Здесь население выходит навстречу американцам с белыми флагами; некоторые женщины опускаются до того, что приветствуют и даже обнимают американцев. При таких обстоятельствах войска не хотят больше сражаться и отходят назад без сопротивления или сдаются противнику в плен. Кессельринг видит в этом истинную причину ослабления наших оборонительных усилий. Он полагает, что ситуация требует, чтобы фюрер сказал свое слово. Я также считаю, что это необходимо. В такой серьезной обстановке нация не может обойтись без призыва со стороны высшей власти. Сегодня обращение фюрера по радио было бы равносильно выигранному сражению. Позже вечером я еще успеваю связаться с генералом Бургдорфом и прошу его еще сегодня начать готовить или сразу подать от моего имени эту идею фюреру. Надеюсь, что Бургдорфу это удастся. Когда Англия переживала критические минуты, Черчилль обратился к английской нации с великолепной речью и снова подстегнул ее. То же самое было и с советским народом, которому Сталин с величайшим успехом бросил клич: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Теперь, когда нечто подобное (а может быть, и гораздо худшее) предстоит пережить нам, то же самое должно произойти и у нас. Бургфорд вполне согласен с моими доводами. Он берется доложить об этом фюреру, понимая всю серьезность момента, и сделает это со всей настойчивостью. Надеюсь, он добьется успеха.
27 марта 1945 года, вторник [с. 1-31]
предыдущий день
На территории Венгрии Советы достигли западных отрогов гор Баконь в районе между населенными пунктами Папа и Девечер. Удары в направлении Коморна и Дуная были отбиты. На словацкой границе противник также перешел в наступление в районе Левы [Левице] и, форсировав реку Грон, создал здесь три небольших плацдарма. Один из них был немедленно уничтожен, второй — сужен, третий Советам удалось расширить в южном направлении.
На моравска-остравском направлении противнику удалось добиться вклинения в районе Шрау на глубину примерно четырех километров, которое было локализовано. На важнейших участках фронта между Ратибором и Нейсе в полосе наступления противника были отбиты все советские атаки — частично путем контратак; при этом был подбит 101 советский танк (из 200 участвовавших в наступлении). [...и так далее]
Наиболее критическая обстановка на Западном фронте складывается, несомненно, в долине Майна и под Ашаффенбургом. Здесь американцам удалось совершить неожиданный рывок вперед и глубоко вторгнуться в наш тыл, в результате чего для нас создалась чрезвычайно опасная ситуация. Мы, правда, пытаемся с помощью всех имеющихся в нашем распоряжении средств совладать с положением, но эти средства очень ограниченны, так что американцы, вероятно, в течение еще какого-то времени будут пользоваться большой свободой маневра. Это способно привести к самым неприятным осложнениям, ибо такие глубокие прорывы в тыл в большинстве случаев застают врасплох как население, так и немногочисленные еще имеющиеся контингенты вермахта со всеми вытекающими последствиями. В то же время развитие обстановки в районах высадки воздушных десантов англичан и американцев не столь уж благоприятно для противника. Особенно для англичан, которые понесли чрезвычайно тяжелые потери. До сих пор ни им, ни американцам не удалось соединиться со своими сухопутными войсками, находящимися на плацдармах. Но и здесь ситуация все-таки очень опасная, и, конечно, следует ожидать, что соединение десантов с войсками на плацдармах рано или поздно произойдет. Наши войска оказывают противнику в этом районе очень упорное сопротивление. Но мы люди бедные и можем противопоставить врагу только ограниченные средства и возможности. Вследствие этого как на севере восточной части Рейнской области, так и на юге положение крайне неустойчиво, что, естественно, находит отражение и в сегодняшней сводке ОКВ, производя соответствующее шоковое воздействие на весь народ. Это шоковое воздействие, как мы его открыто именуем в наших служебных документах, теперь уже неизбежно. Оно теперь наносит очень большой ущерб боевому духу войск и моральному состоянию гражданского населения.
Об этом подробно сообщает мне Слезина. Он описывает d'éroute на саарском фронте, которое поистине было ужасно. Как известно, американцам удалось зайти в тыл нашим войскам, обороняющимся на саарском фронте. Сражавшаяся на Западном валу армия была отведена слишком поздно, и значительная часть ее попала в плен. Все это определило и моральное состояние солдат. Но еще хуже обстояло дело с гражданским населением, которое в ряде случаев выступило против своих же войск и помешало им держать оборону. Даже большинство возведенных в тылу противотанковых заграждений захвачено противником без боя. Я упрекаю Слезину в том, что на западе не выкристаллизовалось ни единого символа сопротивления, наподобие тех, какими на востоке являются, например, Бреслау или Кёнигсберг. Он объясняет это тем, что население западных областей в результате вражеских воздушных налетов, длившихся месяцами и годами, до такой степени измотано, что предпочитает ужасный конец ужасу без конца. Я полагаю, что это связано также и с тем, что население западных районов по своей природе не столь способно к сопротивлению, как население восточных. Оно ведь живет в соседстве с Францией, сверхцивилизованной страной Европы, в то время как восточное население находится ближе к Польше и России, более примитивным странам Европы. Как бы там ни было, нельзя не отметить, что развитие событий на западе носит гораздо более неблагоприятный характер, нежели на востоке. Теперь уж, конечно, никто не выдвинет мне наперекор — как это было еще несколько недель тому назад, — с позволения сказать, аргументы, согласно которым наш выход из Женевской конвенции вызвал бы крах морального духа наших войск на западе. Я считаю, что если бы мы действовали более радикально в вопросах обращения с военнопленными, то немецкие солдаты и офицеры не отправлялись бы в англо-американский плен в таких больших количествах, как это имеет место сейчас. В настоящий момент военные действия на западе являются для противника не более чем детской забавой. Ни войска, ни гражданское население не оказывают ему организованного и мужественного сопротивления, так что американцы — они особенно — имеют возможность разъезжать повсюду. Учитывая это обстоятельство, можно считать дальнейшее настаивание фюрера на своих приказах об эвакуации чистым теоретизированием. Практически такая эвакуация вообще неосуществима. Население попросту не уходит со своих мест, а средств, которые обеспечили бы насильственное выселение, у нас на этой территории уже нет. Хорошо еще, что из большинства оккупированных областей удалось вывести военнообязанных, прежде всего молодежь, которая в условиях этой чрезвычайно серьезной военной дилеммы все еще держится лучше всех. Я вижу в приказах фюрера об эвакуации опасность очень сильного подрыва его собственного авторитета, потому что приказы, практически совершенно невыполнимые, скорее вредят отдающему их, нежели приносят пользу. Но, конечно, в принципе фюрер прав, ибо любой человеческий, материальный или экономический потенциал, который мы оставляем в руках врага, в кратчайший срок оборачивается против нас самих.
Я уже подчеркивал, что вражеский воздушный террор — главная причина, объясняющая, почему население на западе выглядит таким усталым. В западных и юго-западных районах страны воздушные тревоги почти не прекращаются; население день и ночь сидит в бомбоубежищах, которые все больше становятся рассадниками пораженческих настроений. Спокойных минут, когда можно двигаться по улицам, вообще больше не бывает. Зачастую население воспринимает воздушную войну как некую природную катастрофу, конца которой ждут, не зная, как ускорить его приближение.
В целом можно сказать, что поведение гражданского населения несколько лучше, чем поведение войск. Но ведь плохое моральное состояние армии всегда самым непосредственным образом влияет на гражданское население. Наши гаулейтеры, действующие на западе, тоже, конечно, не совсем на высоте. Некоторые из них слишком стары — как, например, Мурр или Шпренгер, — и они давно покорились судьбе. Здесь надо было еще несколько лет назад произвести персональные изменения, потому что люди в возрасте от 60 до 70 лет уже не в состоянии справляться с ужасающими требованиями, которые ставятся сейчас перед руководящим слоем национал-социалистского движения.
Я занят сейчас организацией в широких масштабах так называемой акции «Вервольф». Целью этой акции является организация партизанских групп в областях, занятых противником. Больших приготовлений к этому еще не сделано. Данное обстоятельство объясняется тем, что военные действия на западе развертывались с такой стремительностью, что у нас вообще не было для этого времени. Но, кстати, ведь и в занятых нами в свое время вражеских областях дело обстояло так же; партизанская деятельность разворачивалась лишь спустя некоторое время, но потом нарастала скачкообразно. Я намерен распорядиться о выделении для нашей организации «Вервольф» одного радиопередатчика и об издании ею своей газеты, причем все это должно делаться совершенно открыто. Мы не хотим прятаться и заниматься какой-то секретной работой. Наоборот, враг должен точно знать, что мы планируем и что мы делаем.
Во вражеском лагере, конечно, ликуют в связи с военными успехами, достигнутыми англо-американцами на западе. Советы, впрочем, почти не обращают внимания на эти успехи и отделываются парой строчек в своих газетах.
У американцев в настоящий момент очень серьезные заботы со сталью. Они слишком рано решили ориентироваться на окончание войны и вынуждены теперь заново развертывать свое военное производство. Я предполагаю, что нынешний военный кризис на Западе à la longue тоже принесет нам некоторые выгоды — в том смысле, что противник вновь готовится к очень скорому окончанию войны, которое мы должны стремиться всеми средствами оттянуть. А тем временем будет развиваться политический кризис. Советы, например, потребовали, чтобы на конференции в Сан-Франциско им предоставили пять голосов; это означает, что они хотят побеждать своих конкурентов по коалиции большинством голосов. Переговоры в Москве относительно реорганизации польского правительства продвигаются очень медленно. Как сообщают, Советы пригрозили в случае, если англо-американцы потребуют радикальных изменений в составе Люблинского комитета, попросту сорвать конференцию в Сан-Франциско. В Финляндии Маннергейм доживает свой век. В сообщениях, полученных из Швеции, говорится, что в соответствии с итогами последних выборов он должен удалиться от дел. Считают, что его преемником будет Паасикиви. С Паасикиви Советы, возможно, будут обращаться лучше, чем с Маннергеймом. Он — типичный салонный большевик, трусливый, вечно колеблющийся буржуа, тщеславно мечтающий только о том, чтобы сыграть в Финляндии роль Керенского.
Учитывая советский образ действий во всех странах Европы, воспринимаешь как дурную шутку то, что именно в этот момент «Правда» рекламирует советского образцового человека. Этот советский образцовый человек якобы отличается великодушием и простотой. Об этом великодушии могли бы порассказать сейчас миллионы измученных людей в Европе. Но бумага все терпит, и она покорно воспроизводит даже самые отвратительные еврейские россказни, как лишний раз доказывает этот пример.
В полдень у меня с продолжительным визитом был хорватский посланник. Я изо всех сил старался его хоть немного подбодрить. Он, конечно, очень угнетен военными событиями. Но он все-таки до сих пор личность революционная. Интересно было бы узнать, как мыслит в настоящий момент японский посол Ошима. Ведь его сообщения, отправленные в Токио, полностью опровергнуты последними военными событиями.
Англо-американцы в течение последних суток бомбили главным образом Оснабрюкк и Фульду. В этих городах многого уже не разрушишь: они превращены почти в сплошные груды развалин. Усилия вражеской авиации направлены теперь главным образом против нашей промышленности и транспортных объектов, и здесь, конечно, нам может быть нанесен значительный ущерб.
Гаулейтер Заукель обращается ко мне с протестом, требуя прекратить дальнейшую переброску эвакуированных в пределы Тюрингии. А ведь Тюрингия вовсе не так сильно перегружена беженцами, как другие гау. Нам придется теперь все больше тесниться на оставшейся части рейха, особенно если приказы фюрера об эвакуации населения из западных районов будут выполняться хотя бы частично.
В Берлине запасы угля все уменьшаются. Рурский уголь практически больше не поступает. Теперь предпринимаются попытки выделить кое-что для Берлина из того угля, который добывается на месторождениях Центральной Германии, ибо сейчас Берлин выполняет практически 80 процентов программы производства остро необходимых видов вооружения. Уже по одной этой причине необходимо, чтобы снабжение Берлина углем осуществлялось без перебоев. Теперь, когда мы практически ничего не получаем из Саарской и Рурской областей, наши угольные ресурсы чрезвычайно оскудели. В то же время чрезвычайными мерами многого не достигнешь. Счастье еще, что наступила теплая весенняя погода, поэтому населению не приходится сильно страдать от холода.
Из Берлина на Восточный фронт отправлено несколько учебных частей. Тем самым берлинский оборонительный потенциал очень сильно сокращен, тем более что эти части забрали с собой и свое оружие. Я попытаюсь добиться распоряжения о том, чтобы из различных районов рейха в имперскую столицу были переведены новые резервные части.
Очень серьезное значение для нас имеет вопрос о том, что мы будем делать здесь в Берлине с населением районов, расположенных перед главной линией боев и за ней, если противник действительно однажды совершит прорыв на одерском фронте. Мы должны разработать план эвакуации на все возможные случаи и быть готовыми — если уж наступят самые страшные события — осуществлять его методами импровизации. Фюрер дал свое согласие на то, чтобы берлинская ось «Восток — Запад» была превращена в аэродром. Во всяком случае, Тиргартен вырубать не будут. Фюрер считает, что для посадок и взлетов будет достаточно этой оси. Военно-воздушные силы предпочли бы, конечно, свалить все деревья в Тиргартене. Они всегда ужасно упрощают дело. Особенно раздражает то, что в разговорах с офицерами военно-воздушных сил замечаешь, что они воспринимают воздушную войну так, будто авиация уже не имеет к ней никакого отношения.
День наполнен тяжелейшими заботами. Драматические доклады поступают ко мне один за другим, и каждый из них взваливает на меня массу острейших проблем. В этой атмосфере чудесная весенняя погода прямо-таки раздражает. Хочется закрыть маскировочные шторы и спрятаться в четырех стенах.
Вечером показывают новое еженедельное кинообозрение. В нем имеются поистине ужасающие кадры с Западного фронта, которые мы не можем показывать общественности. К примеру, взрывы мостов через Рейн у Кёльна тяжело отзываются в сердце каждого. Глубочайшие душевные муки вызывает вид наших прекрасных городов на левом берегу Рейна, обстреливаемых сейчас нашей же артиллерией.
Поздно вечером раздается телефонный звонок от Мюллера из штаб-квартиры Кессельринга. Днем Мюллер имел две обстоятельные беседы с Кессельрингом. Тот сейчас очень серьезно озабочен признаками морального разложения среди населения в непосредственной близости от фронта, особенно в районе Ханау — Франкфурт. Здесь население выходит навстречу американцам с белыми флагами; некоторые женщины опускаются до того, что приветствуют и даже обнимают американцев. При таких обстоятельствах войска не хотят больше сражаться и отходят назад без сопротивления или сдаются противнику в плен. Кессельринг видит в этом истинную причину ослабления наших оборонительных усилий. Он полагает, что ситуация требует, чтобы фюрер сказал свое слово. Я также считаю, что это необходимо. В такой серьезной обстановке нация не может обойтись без призыва со стороны высшей власти. Сегодня обращение фюрера по радио было бы равносильно выигранному сражению. Позже вечером я еще успеваю связаться с генералом Бургдорфом и прошу его еще сегодня начать готовить или сразу подать от моего имени эту идею фюреру. Надеюсь, что Бургдорфу это удастся. Когда Англия переживала критические минуты, Черчилль обратился к английской нации с великолепной речью и снова подстегнул ее. То же самое было и с советским народом, которому Сталин с величайшим успехом бросил клич: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях». Теперь, когда нечто подобное (а может быть, и гораздо худшее) предстоит пережить нам, то же самое должно произойти и у нас. Бургфорд вполне согласен с моими доводами. Он берется доложить об этом фюреру, понимая всю серьезность момента, и сделает это со всей настойчивостью. Надеюсь, он добьется успеха.
